Разделы о Такуане:   [показать]

Такуан родился первого декабря 1573-го года в семье самураев в деревне Идзуси в провинции Тадзима (ныне Хего) на западе Японии. Он жил в очень неспокойное время для истории Японии. Начиная с XII века императоры остались лишь традиционным символом власти, а реальная власть находилась в руках сегуна (военного диктатора). В XVI веке военное правительство Муромати, правившего с 1338-го года, начало приходить в упадок, и страна погрузилась в постоянные междуусобные войны между дайме (феодалами). Таким образом, XV век характеризуется особым «периодом гражданских войн». Именно в год рождения Такуана военное правительство Муромати полностью было ликвидировано, и Япония оказалась под властью Одо Нобунага, который был сегуном до 1582-го года. После смерти Нобунаги к власти пришел Тоетоми Хидэеси, правивший до 1598-го года.

Отец Такуана, Акиба Ното-но-ками Цунанори, служил дайме (феодальному правителю) Ямана Содзэн, который был одним из влиятельных врагов Одо Нобунага. В 1580-ом году Хидэеси по приказу Одо Нобунага напал на территорию этого феодала Ямана и убил его. Тогда отец Такуана отошел от военной службы и занялся земледелием. C десяти лет маленький Такуан под влиянием своих религиозных родителей начал жить в буддийском монастыре Сенэндзи секты Дзедосю (буддизм Чистой Земли или амидизм). Там он изучал буддизм, конфуцианство и китайское стихосложение, и ему дали имя Сюно.

Первый учитель

Однажды, в возрасте четырнадцати лет, он посетил храм Сюкедзи секты Риндзай, где вместо скульптур и изображений Будды Амиды были скульпутры и изображения Будды Шакьямуни. Там он познакомился с дзэнским монахом Кисэном. Он спросил его: "Чем отличаются Амида и Шакьямуни?" На что монах, не задумываясь, ответил: "Ты Сюно, я Кисэн". Ответ не удовлетворил Такуана: "Будда Амида живет в Чистой Земле, тогда где пребывает Будда Шакьямуни?" Монах ответил: "И Амида, и Шакьямуни находятся в твоем уме". "Но я слышал, что Чистая Земля расположена на Западе (в Индии)" Монах воскликнул: "За пределами твоего ума не существует Чистой Земли!" Эти слова одновременно озадачили Такуана и очень его заинтересовали, поэтому он оставил секту Дзедосю и стал учеником этого Кисэна, получив имя Сюки.

Кисэн заметил способности мальчика и стал усиленно учить его конфуцианству и китайской литературе. Несмотря на то, что в стране в это время активно шла гражданская война, в изолированных дзенских монастырях можно было спокойно обучаться и успешно совершенствовать свое образование.

Жизнь в столице и последующие странствия

Однако в возрасте девятнадцати лет, в 1592-ом году, его наставник умер, сказав на прощание: "Я отправляюсь в путь". Через некоторое время в храм Сюкедзи прибыл монах Тохо Осе из Киото, из храма Дайтокудзи. Тохо был весьма удивлен, повстречав в далекой от центра провинции Тадзима такого способного молодого монаха, поэтому через пару лет, возвращаясь обратно в столицу Киото, он взял Такуана с собой. Там он представил его Сюноку Кокуси, настоятелю знаменитого в Японии храма Дайтокудзи. Покровителями этого храма был сам император, сегуны Одо Нобунага, Тоетоми Хидэеси, а также другие могущественные дайме. Настоятель Сюноку был известным монахом того времени, которому император пожаловал титулы дзэндзи (высокопочитаемый) и кокуси (преподобный). Когда Такуан стал учеником Сюноку, то мастер дал ему имя Сохо.

Семь лет Такуан Сохо углублял свои познания Дзен в храме Дайтокудзи, но в возрасте двадцати семи лет, по прошествии шести лет, он, по его признанию, перестал здесь видеть истинный дух Дзен. Из-за влияния политики он перестал понимать, что происходит в храме, а потому был вынужден расстаться с учителем, покинуть храм и уйти из Киото.

Такуан Сохо решил стать нищим странствующим монахом, практикующим дзен-медитацию. На книги и на пропитание он получал деньги благодаря собиранию милостыни и переписыванием текстов. Существует одна история, описывающая его материальное состояние в то время.

Однажды, когда Такуан был молод, его пригласили на трапезу в дом знаменитого буддийского священника. Но он был так беден, что не имел даже запасной мантии, а та мантия, которую он носил, была уже грязной. Как бы далек ни был Такуан от тщеславных надежд, он не мог пойти на прием в дурно пахнущей мантии. Казалось, из создавшегося положения нет выхода, ведь отказаться от приглашения было бы неучтиво. После некоторых размышлений он постирал свою мантию при лунном свете и повесил ее сушиться в саду.
На следующее утро друзья-монахи пришли к нему, чтобы вместе идти на трапезу в дом священника. Но сколько они ни стучали, за дверью никто не отзывался.
- Просыпайся! – кричали они, думая, что Такуан спит. Но он, запершись изнутри, медитировал нагишом, пока его мантия сохла. Монахи долго стучали в дверь, а затем решили, что Такуан отправился на прием без них.
- Как он мог?!" – возмутились они и ушли прочь.
Услышав их возгласы, Такуан улыбнулся, понимая, как ловко ему удалось их провести. К нужному времени мантия высохла, он надел ее и отправился в дом священника.

Жизнь в Осаке

Уже в это время его хорошо знали в Киото и даже несколько раз предлагали стать настоятелем одного из храмов. Но Такуан всякий раз отказывался, считая, что пока недостаточно постиг Дзэн. Он решил стать учеником Коке Дзэндзи, проживающего в уединении в храме Нансюдзи в Осаке, которого он знал по той причине, что и Коке, и Сюноку Кокуси (бывший учитель) обучались у одного мастера в храме Дайтокудзи. Такуан знал о настойчивости Коке в стремлении к Просветлению. Коке Дзэндзи занимался сидячей медитацией (дзадзэн) в очень аскетичной форме, а именно без сна и без еды. Он даже изобрел для себя устройство из веревок, которое пробуждало его в момент засыпания в медитации.

Но Коке Дзэндзи не желал становиться учителем для Такуана, и несколько раз, когда Такуан настойчиво приходил к нему в Осаку для встречи, тот умышленно отворачивался, не желая даже разговаривать. Исполненный решимости все же стать его учеником, Такуан решил поселиться поблизости у пригласившего его ученого-монаха Бунсэя. Там он прожил три года до самой смерти ученого в 1603-ом году, обучаясь буддийской философии, конфуцианству и поэзии. Возможно, благодаря этому периоду у него развилась любовь к тому, чтобы самому сочинять стихи и рисовать картины, которая не оставляла его до конца жизни. С его рисованием связан один курьезный случай:

Однажды странствующий художник постучал в дверь Такуана и самоуверенным голосом предложил ему нарисовать картину чего угодно.
"Что ты любишь рисовать больше всего?"
"Я люблю рисовать пейзажи, птиц и цветы, а также портреты. Я могу нарисовать все, что вы мне скажете. Нет ничего, чего я не мог бы нарисовать", – хвастал художник.
"Тогда нарисуй мне, пожалуйста, звук барабана". "Что? Нарисовать вам барабан?"
"Нет, не барабан. Я хочу, чтобы ты нарисовал барабанный бой".
"Вы, действительно, имеете в виду картину с изображением барабанного боя? – воскликнул художник. – Вы, наверное, шутите. Дело в том, что мы слышим звук ушами, а видим изображения глазами. Разве я могу нарисовать звук?
"Что ж, - ответил Такуан. - Я никогда художником не был, но я могу нарисовать барабанный бой".
Он попросил приготовить чернила, расстелил на полу лист бумаги и что-то нарисовал на нем. Это было копье, направленное острием вверх. "Вот, получи! Это и есть барабанный бой", – сказал Такуан.
"Вы разыгрываете меня. Хотя я не получил хорошего образования, я все же вижу, что это изображение копья", – возразил художник.
"Ты не понимаешь, – ответил Такуан. – Смотри, это копье пронзает ("цуку") небеса ("тэн"). Таким образом, это изображение тэн-цуку, то есть барабанный бой". (Игра слов - "тэнцуку" в переводе "барабанный бой").
Художник, который был поначалу столь самоуверен, удивился и ушел пристыженным.

Как раз после смерти Бунсэя, в 1603-ем году, Коке Дзэндзи, наконец-то, согласился стать наставником для Такуана. Такуан был очень рад этому, так как считал его просветленным, и благодаря которому он надеялся постичь углубленное познание Дзен. Днями и ночами аскетичный учитель и его настойчивый ученик занимались медитациями, обмениваясь спонтанными репликами. На следующий год, в возрасте тридцати одного года, Сохо получил свидетельство о просветлении (инка) и стал духовным наследником Коке Дзэндзи. Именно тогда он получил духовную фамилию Такуан, и стал известен как Сохо Такуан.

Через два года Коке Дзэндзи оставил этот мир, так что в следующем 1607-ом году Такуана назначили настоятелем этого храма Нансюдзи в Осаке. Храм считался знаменитым и богато выглядел, но Такуан всегда оставался равнодушным и к славе, и к богатству. Он часто говорил, что одной чашки риса в день вполне достаточно для жизни. Несмотря на то, что Такуан был высокообразованным, его проповеди были хорошо понятны для простых людей. Его открытость к людям, его доброта и простота, которые он проповедовал, послужили тому, что известность о нем распространилась далеко за пределами Осаки.

Распространение учения и ссылка

Через несколько лет Такуан был вынужден вернуться в столичный Киото, так как император Го-едзэй назначил его сто пятьдесят третьим настоятелем храма Дайтокудзи. Для монаха, которому не было и сорока лет, стать настоятелем знаменитого и влиятельного храма, одного из двух, пользовавшихся особым покровительством императора - это была особенная честь. Но вскоре Такуан отказался от этой должности, при этом он написал поэтическое произведение, где выразился: "свободный нищий монах не может жить в золотой клетке".

С тех пор примерно восемьнадцать лет он путешествовал по стране, проповедовал, писал стихи и восстановливал дзэнские храмы. Такуан никогда не заискивал перед людьми, облеченными властью или славой, он всегда говорил то, что считал нужным сказать. Об этом свидетельствет одна из историй, созранившаяся в памяти народа.

Однажды во время странствий Такуан был гостем в семье господина Кегоку в местечке Тоеока. Неподалеку от Тоеока жил бедный крестьянин со своей женой и матерью. Налоги в этой местности были очень высоки, и поэтому бедный крестьянин едва сводил концы с концами. Через некоторое время он развелся со своей любимой женой и, бросив в деревне старую мать, отправился "куда глаза глядят". Об этом стало известно местным властям. Они поймали бедного крестьянина и вместе с матерью привели его на суд.
"Я больше не могу зарабатывать себе на жизнь. Я выбился из сил, стараясь заработать хоть что-нибудь, чтобы прокормить свою мать. Я бросил ее, зная, что поступаю недостойно, но у меня не было другого выхода, – оправдывался крестьянин.
Старейшины не могли принять решение. Они долго обсуждали этот вопрос, но никак не могли прийти к согласию. Наказанием за убийство родителей было распятие, но бедный крестьянин не убил свою мать, он покинул ее. В прошлом такого не случалось. Они обратились за советом к господину Кегоку. Было объявлено, что очередной совет старейшин будет проходить в его присутствии. Хотя обвиняемый был всего лишь крестьянином, случай мог создать прецедент, и поэтому местные власти стремились принять правильное решение.
"Если у вас есть весомые доводы, пожалуйста, высказывайте их", – обратился господин Кегоку к старейшинам. Один из старейшин выступил вперед и произнес: "Когда речь идет о покидании родителей, мы не можем определить степень вины, потому что подобных случаев раньше никогда не было. Крестьянин не виновен. Он перестал кормить свою мать, но перед этим он делал все, что было в его силах. Он даже бросил свою жену и стал нищим, чтобы содержать ее. Принимая это во внимание, можно сказать, что он достоин похвалы. Если бы он покинул свою мать, но продолжал жить с женой, это было бы преступлением. Но крестьянин развелся с женой, чтобы заботиться о матери, но не смог этого делать".
"Твои слова вполне разумны, но покидать родителей неправильно. Приговорите этого крестьянина к смерти, чтобы другие никогда не поступали так же", – сказал господин Кегоку.
Такуан, внимательно слушавший выступающих, громко рассмеялся. Присутствующие были удивлены и оскорблены. Господин Кегоку недовольно посмотрел на него. На такого рода важных собраниях считалось неприличным вести себя подобным образом.
"Осе, что вы нашли смешного в этом случае?" – спросил Кегоку.
"Мне он показался немного странным, и поэтому я рассмеялся. Дело в том, что и старейшина, и вы, господин Кегоку, ошибаетесь".
"Позвольте мне узнать, в чем здесь ошибка, – сказал господин Кегоку. – Прошу вас, вы не оскорбите меня откровенным заявлением".
"Если я скажу собравшимся то, что я имею в виду, все будут смущены, поэтому лучше будет оставить приговор прежним, даже если он ошибочный. Мне просто жаль крестьянина. Будь у него хороший господин, его не приговорили бы к смерти. Но увы, в нашем мире нет совершенства".
После этого Такуан поправил рукава своей мантии и начал напевать: "Наму Амида Буцу!" ("Слава Будде Амиде!") Произнесение в зале суда имени Будды Амиды, который считается воплощением сострадания, прозвучало упреком для всех собравшихся.
"Осе, если это ошибка, то мне хотелось бы кое-что спросить у вас, - сказал господин Кегоку. – Во времена императора У-ди слуга однажды выбросил на помойку чашку риса. У-ди узнал об этом и приговорил его к смерти. Приближенные императора возразили, что это слишком строгое наказание, но император сказал, что человек стоит больше, чем чашка риса, но этот приговор станет уроком для других. Наказав одного человека, он таким образом спас многих. Вот почему, если мы простим крестьянина, который бросил свою мать, в конце концов пострадает вся страна. Осе, вы по-прежнему считаете, мой приговор ошибочным?"
"Да, я считаю ваш приговор ошибочным, – уверенно ответил Такуан. – Случай с крестьянином отличается от случая, который имел место во времена императора У-ди. Во время голода человек может выжить, если отправится в другую провинцию. Если бы, спасаясь от голодной смерти, крестьянин бежал в другую провинцию и при этом бросил свою мать, его следовало бы наказать. И тогда вы, господин Кегоку, сделали бы это уроком для своих подчиненных. Но в этом году в нашей провинции собрали хороший урожай, поэтому у людей достаточно продуктов, чтобы прокормить не только себя, но и родителей. Если же, несмотря на это, крестьянин не смог прокормить свою мать и бросил ее, этому должна быть какая-то иная причина. В совершенном преступлении виноваты прежде всего сборщик подати, управляющий и старейшины".
Во время выступления Такуан несколько раз обвел взглядом собравшихся, а в конце пристально посмотрел на господина Кегоку и добавил: "Среди собравшихся есть еще один преступник. Я хочу, чтобы присутствующие задумались над этим".
Господину Кегоку было нечего сказать. Главные слуги и сборщик подати негодовали, но Такуан спокойно продолжил: "Неужели вы не понимаете? Крестьянин непрестанно работает в поле, но не может прокормить жену и мать. Это также должно иметь причину. Наказывать его за то, что он не выполняет сыновний долг все равно, что делать прижигание не в том месте. Наказывать следует того, кто довел крестьян до такого состояния, и только в этом случае страна будет в безопасности. Таково мнение простого монаха".
"Осе прав в том, что за проблемы, возникающие в нашей провинции, ответственны сборщик подати и управляющий, – согласился господин Кегоку. – Кроме того, в преступлении повинны старейшины. Чтобы в провинции не происходило подобных инцидентов, они должны научиться правильно управлять ею".
Старейшины и управляющий были очень недовольны этим неожиданным поворотом дела. Один из старейшин выступил наперед и сказал: "Смиренно прошу разрешения задать вопрос. Осе сказал, что среди нас есть еще один преступник. Господин желает знать, кто это?"
"Я знаю, о ком идет речь, – с горечью сказал господин Кегоку. – Да, я тоже повинен в этом. Довольно, я был неправ. Дайте матери крестьянина достаточное жалование".
Затем смущенный господин удалился с собрания. Пожилая женщина получила пожизненное жалование и жила счастливо до самой смерти.

В 1628-ом году Такуан оказался причастным в скандальном деле, именуемое "выступление пурпурных мантий" (пурпурные мантии носили высокочтимые настоятели храмов). Уже первый сегун правительства Токугава Иэясу пытался поменять религиозную политику тем, чтобы закрепить за собой право назначать настоятелей храмов. Эти правом обладал император, но сегун стремился расширить свою власть. После смерти сегуна его реформаторскую деятельность продолжил второй сегун Хидэтада, который еще более ужесточил религиозную политику. В результате, монахи храма Дайтокудзи выступили с протестом, за что Такуан и еще пятнадцать священнослужителей были лишены званий и сосланы на север Японии. Но общественное уважение к Такуану было настолько велико, что ему разрешили поселиться в имении дайме провинции Каминояма (ныне Ямагара), где жилось более чем неплохо.

Три года Такуан находился в ссылке, но это время было очень активным. Люди к нему приходили со всех частей страны. Его последователи Есиро-но-ками и Мацумото Садаеси основали школу Дзитокуки-рю поединка на копьях и школу Исси-рю поединка на мечах. Проживая в замке Каминояма, Такуан заложил на его территории парк и написал эссе об искусстве создания дзен-садов.

Такуан и сегун Иэмицу

После смерти Хидэтада в 1632 году сегуном стал Иэмицу, который амнистировал Такуана и разрешил поселиться в Эдо (ныне Токио), а еще через три года разрешил вернуться в Киото. В 1637-ом году он был приглашен в замок Эдодзе, в резиденцию сегуна, для выяснения судьбы храма Дайтокудзи, запустевшего после высылки монахов. Сегун Иэмицу близко познакомился с Такуаном, проникся к нему симпатией. В результате, после встречи всем священнослужителям Дайтокудзи вернули звания и разрешили вернуться в храм.

Иэмицу очень проникся общением с просветленным дзэнским мастером. Формально он решил сделать Такуана своим советником, и таким образом Такуан был вынужден часто посещать резиденцию Эдодзе для неформальных бесед с сегуном. Иногда такие разговоры длились целый день, во время которых к Иэмицу возвращалось утраченное спокойствие ума. В присутствии Такуана сегун чувствовал себя прежде всего человеком, забывая о своем звании и богатстве.

Во время многочисленных неформальных встреч сегуна Токугава Иэмицу, фактического правителя Японии, со своим советником, Такуан стал его духовным учителем и просто другом. Однажды сегун в знак своей признательности даже провел официальную чайную церемонию персонально для Такуана, чтобы показать ему свою богатую коллекцию старинных чайных приборов. Из буддийских монахов один лишь Такуан удостоивался этой небывалой чести.

Путь Дзен и путь Бусидо - это одно

В это время Такуан жил в имении другого учителя сегуна, преподователя фехтования мечом Ягю Мунэнори Тадзима-но-ками. Именно для Ягю Тадзима-но-ками Такуан написал свой трактат "Тайное писание о непоколебимой мудрости" (Фудоти Симме Року). Такуану довелось дружить со многими выдающимися мастерами боевых искусств (будо) своего времени. Например, "Хроники меча Тайа" (Тайа ки) о психологических аспектах поединка были написаны для Оно Тадааки, возглавлявшего школу фехтования Итто. "Тайное писание о непоколебимой мудрости" занимает центральное место среди трактатов Такуана. Здесь говорится не столько о технике, сколько о состоянии сознания воина, о том, как сохранить целостность в условиях поединка. Наиболее важным для воина, достигшего совершенства в своем искусстве, является его спокойствие, его освобожденность от вредной ментальной привычки искать выход на мыслительном уровне, чтобы в критический момент была возможность проявлять мудрую интуитивную спонтанность.

Таким образом, Такуан в свое время оказал огромное влияние на формирование самурайской идеологии "Бусидо". В своих трактатах, собранных впоследствии шестью томами, он объединил духовную практику Дзен с философией и жизненной практикой самураев. Такуан учит: "Путь меча и путь Дзэн един", в его произведениях искусство меча и просветление Дзэн сходятся воедино, чего не было ранее, начиная с XII века, когда Дзен пришел из Китая.

В беседах с мастерами боевых искусств и письмах, адрессованных им, он часто указывал на то, что сознание самурая во время поединка должно быть таким же, как сознание мастера Дзен во время медитации. Самурай для достижения безупречности (состояние "мусин") должен освоить и применять состояние чистого и непоколебимого сознания, характеризуемоего в Дзен-буддизме как "не-ум" и "недвойственность". Важно не столько победить врага и даже не столько уметь быть бесстрастным, сколько стать просветленным, то есть достичь истинного уровня восприятия реальности такой, какая она есть, за пределами пресловутых и выдуманных умом интерпретаций.

Такуан - изобратетель квашенного редиса

Такуан также знаменит и изобретением рецепта квашения дайкона (японкого редиса), который назван в его честь "такуан". О приготовлении этого бесхитростного блюда для самого сегуна даже сохранилась следующая история:

Однажды сегун Иэмицу разговаривал с Такуаном на разные темы. "Осе, все, что я ем в последнее время, кажется мне безвкусным. Можете ли вы угостить меня каким-нибудь деликатесом?"
"Это несложно, - ответил Такуан. - Пожалуйста, приходите завтра в десять часов утра в мою обитель. Я угощу вас вкусной пищей. Я буду хозяином, а вы гостем. Уверяю вас, если вы будете вести себя, как подобает гостю, все будет хорошо. И еще: приехав ко мне, пожалуйста, не уходите до конца приема".
"Хорошо. Уверен, что это будет настоящий пир," – пообещал удовлетворенный Иэмицу. На следующий день он прибыл к Такуану со своей свитой. Дело было в конце декабря, с раннего утра шел снег, и ко времени приезда сегуна намело уже немало. Такуан встретил сегуна возле плетеной калитки.
"Я рад, что вы пожаловали, не испугавшись плохой погоды", - сказал он. "Что вы, Осе, земля, укрытая снегом, выглядит так необычно", – ответил сегун.
"Как известно, когда Тоетоми Хидэеси был еще жив, в метель он часто отправлялся к Рикю и наслаждался в его жилище вкусом дзэн. Ваш смиренный слуга не обладает изысканным эстетическим вкусом Рикю, но вы, сегун, я уверен, обладаете всеми добродетелями Хидэеси. Как и было обещано, я угощу вас самыми изысканными блюдами".
Осе пригласил сегуна в чайную комнату, попросил некоторое время подождать и ушел к себе. Снег падал и падал, из чайной комнаты открывался прекрасный вид на сад с припорошенными снегом соснами и отражающимся в пруду каменным фонарем. Глядя на этот прекрасный пейзаж, Иэмицу мечтал об угощениях, которые готовит Такуан. Но несмотря на его нетерпеливое ожидание, он не появлялся. С десяти утра до трех часов пополудни ничего не произошло. Даже бесстрастный Иэмицу начал нервничать. "Что с ним случилось? – думал Иэмицу. – Может быть, приготовление еды требует длительного времени? Обычно, когда мне надоедает ждать, я уезжаю, но сегодня я не могу уехать, потому что я пообещал ему дождаться конца приема".
Между тем в чайном домике не было ничего съестного, кроме холодного чая. Сегун и его прислужники сильно проголодались. В три часа Осе появился и сказал:
"Прошу прощения за то, что заставил вас так долго ждать. Пожалуйста, отведайте мои кушанья", – и он предложил Иэмицу переместиться к небольшому столику. На столик были поданы два небольших квадратных блюда. Иэмицу поспешно поднял крышку первого блюда, в нем был вареный рис. Затем он открыл второе блюдо и обнаружил там небольшие желтые кусочки, очень приятные на вкус. Иэмицу до ушей улыбался, уплетая рис с этим новым блюдом.
"Осе, это очень вкусно", – сказал Иэмицу и попросил добавки. Такуан смотрел на него с улыбкой. Закончив трапезу, Иэмицу положил на стол палочки для еды и воскликнул: "Восхитительно! Ни разу в жизни я не ел ничего подобного. Кстати, что это было во втором блюде?"
"Квашеный редис", – ответил Такуан. Сегун был очень удивлен.
"Господин, – стал объяснять Такуан, – вы занимаете высочайшее положение в стране и являетесь самым богатым человеком этой страны. Поскольку вы едите каждый день самую изысканную пищу, она не радует вас. Ваш вкус был испорчен. Смиренный монах пригласил вас к себе на трапезу, заставил вас ждать, пока вы не проголодались, а затем предложил вам свою скромную пищу. Вы не обиделись, а, напротив, назвали ее восхитительной. Теперь вы знаете, что для того, чтобы есть вкусную пищу, человек должен испытывать голод. Надеюсь, вы обратите на это внимание".
"Осе, ваши угощения сегодня были прекрасными, и мне очень понравились. Великий Иэясу, бывало, не ел по нескольку дней, пока продолжалась битва, – сказал сегун. – Ему я обязан тем, что стал сегуном. Мне следует брать с него пример".
"Воистину, вы – просветленный правитель, – сказал Такуан, смеясь. – Надеюсь, в будущем вы будете более рассудительны".
Сегун отправился обратно в замок в хорошем расположении духа. Он долго не мог забыть вкус квашеной редиски, называя ее "такуан дзукэ". На следующий день он вызвал Такуана в замок и попросил его дать рецепт квашения редиски. Впоследствии сегун издал указ о том, чтобы люди использовали этот рецепт повсеместно.

Навязчивая забота сегуна

Иэмицу решил назначить Такуана управляющим всеми буддийскими сектами и храмами. Но Такуану было соверешшно чужда политическая деятельность, в свое время он попал в ссылку как раз за стремления к независимости буддизма от политики, а того человека, на которого ранее была возложена эта должность, он даже назвал дьяволом. Так что Такуан был вынужден категорически отказаться от этого назначения. Тогда в 1638-ом году сегун Иэмицу повелел возвести для Такуана храм в местности Синагава для того, чтобы хоть что-то сделать для своего учителя, но Такуан и к этому остался равнодушным. Такуан уважал сегуна и по отечески заботился о нем, но очевидным было то, что его система ценностей значительно разнилась с представлениями о жизни у сегуна.

Пока строился храм, Такуан направился в Киото почтить память своего выдающегося учителя Кеко Дзэндзи. Там он посетил семью бывшего императора Гомидзуно и прочитал величествеенную лекцию о Дзен для всех знатных придворных и священнослужителей. По окончании лекции бывший император решил присвоить Такуану титул кокуси (преподобный), но Такуан вежливо отказался, предложив присвоить этот титул не ему, а новому настоятелю храма Дайтокудзи.

В 1639-ом году строительство храма для Такуана, возводимого по приказу сегуна, было завершено. Храм был назван Банседзан Токайдзи. Здесь Такуан и провел остаток своей жизни, по сути прекратив жизнь странствующего монаха. Сегун закрепил за этим храмом три тысячи своих верных воинов, чтобы они охраняли жизнь его учителя. Так он желал проявить свое уважение и свою заботу об учителе, хотя эта ситуация была довольно странной для Такуана с его мировоззрением "нищего и безобидного монаха".

Последние года Такуана

В храм Банседзан Токайдзи постоянно приходили люди, чтобы свидиться с наставником. Здесь им была написана знаменитая работа "Вечерние беседы в храме Токайдзи" (здесь слово "вечерние" используется как "нравоучительные", так как в храме по вечерам проводились проповеди). Часто Такуана вызывали в резиденцию сегуна, в Эдодзе, а иногда к нему в гости приезжал и сам сегун. Несмотря на то, что он пользовался большим почетом и жил, не испытывая никаких материальных затруднений, все же такая жизнь его несколько угнетала из-за привязки к одному месту. Но в 1644-ом году, за год до своей кончины, Такуану все же разрешили съездить к себе на родину в провинцию Тадзима, а затем пожить в уединении в храме Нансюдзи в Осаке. Но даже в Осаке о нем не забывал сегун Иэмицу, и здесь по его велению было построено специальное жилище для Такуана, охраняемое назначенными солдатами.

Через несколько месяцев Такуан вернулся в Эдо, а через год занемог и вскоре скончался в храме Токайдзи, где и был похоронен. Несмотря на просьбы бывшего императора Гомидзуно и сегуна Иэмицу, он так и не назначил своего преемника в Дзэн, говоря: "Я не смог передать Дхарму в эпоху великой смуты, тридцать лет назад, и с тех пор не думаю о преемниках". Перед смертью вместо традиционного стихотворения Такуан подытожил свою жизнь, изобразив один простой иероглиф "сон" (юмэ). Он сказал своим последователям:

Я пришел в одиночестве и ухожу в одиночестве. Пожалуйста, не сожалейте о моем уходе. Когда меня не станет, ешьте и пейте, веселитесь и танцуйте. Похороните мое тело в горах за храмом. Просто засыпьте его землей и уходите. Не читайте сутр, не сооружайте алтаря, не принимайте поминальных приношений. В день похорон одежда и еда монахов пусть будут такими, как обычно. Не требуйте присвоения посмертного титула. Не возводите надгробия и не ставьте доски с надписью. Не собирайте моих изречений и не пишите моей биографии.

Но воспоминания о великом Такуане не позабыты. Последующие поколения не могут остаться без его трактатов, без его учения, заслуженно удостоив ему в своей памяти посмертный титул великого духовного мастера Дзен-буддизма.

В статье использовалось предисловие переводчика к "Тайное писание о непоколебимой мудрости" из книги "Книга Самурая" - Евразия, 2013

Перейти на начало страницы

Наши сайты:
• Йога. Самопознание • Шри Матаджи - основатель Сахаджа Йоги	• Проект сайтов "Омкара" • Библиотека духовной литературы